Оленя на Севере бьют так.
Пясина, как всякая тундровая река, мелководна и медленна: разливается
до километра. Олень переправляется через нее в сезон дважды: в начале июня
мигрирует на северо-восток к побережью, где ветры с океана сдувают
губительный гнус -- а в конце авгус-та-сентябре возвращается вглубь
материковой тундры зимовать. Из года в год вожаки водят табун той же тропой.
Плавает он прекрасно. Надутое перевариваемой жвачкой брюхо и пузырьки
воздуха меж шерстин ненамокающей шкуры держат на плаву. Ноги под водой бьют
поршнями -- только волны расходятся от задранной головы.
Табун втягивается в воду колонной. Бывает и тысяча, и две тысячи голов
-- тогда получается "мост": передние уже выходят на берег, а задние еще на
противоположном.
На переправе его и бьют. Подлов беспомощного. Охотничья точка ставится
чуть ниже тропы по течению. Видит олень плохо.
А выше по течению с утра прячется под берегом дюралька с мотористом и
стрелком. Стрелок следит в бинокль за тем берегом -- если есть бинокль.
Когда табун пересекает середину реки -- или, если табун большой,
середину прошла его головка -- моторист дергает шнур своего "Вихря", и
легкая плоская дюралька на подвесном моторе с ревом мчится к оленям, которые
теперь судорожно торопятся достичь ближнего берега.
Головку надо от берега завернуть и, гоняя лодку вокруг поворачивающих
от нее оленей, закружить и сбить табун (или большую его часть) в кучу
каруселью. Моторист (сидит в корме, румпель мотора подмышкой) дает малый
газ. Со скоростью пешехода скользит моторка вплотную к закруженному табуну.
Стрелок встает с двухстволкой, раздвинутыми ногами сохраняя равновесие на
колеблющемся днище. Сдергивает клеенку (защищала от брызг) с кастрюли с
патронами, стоящей перед ним на банке: работать надо быстро.
Бить надо в основание черепа, повыше, чтоб дырой в шее не уменьшить
потом вес туши на килограмм-пол-тора: при разделке рубят ниже раны, туше
положено иметь товарный вид.
Стреляют в упор: с шести метров, с четырех, с двух. Моторист
маневрирует, подводя лодку к ближним оленям и уравнивая скорость, чтоб
стрелку было удобно. Промахнуться на таком расстоянии практически нельзя.
Дробь летит плотным кулаком. Поэтому госхоз выдает отстрельщикам что
подвернется, обычно ходовой третий номер, утиную: все равно сплошная дыра. И
прикидывают количество из расчета три патрона на двух оленей: ну, промах,
добить, подмокли.
Голова убитого оленя падает, он ложится в воде на бок и медленно
сплывает с течением. Не тонет, на чем все и основано.
Ружье с эжектором, отстрелянные гильзы вылетают при переломке, правую
руку -- в кастрюлю, хватаешь пару патронов, вгоняешь, закрываешь,
вскидываешь: еще два выстрела, бах! бах! Быстрее, убитые уплывут, потом не
соберешь! Ватник скинут, мешает, жарко!
С большого табуна на широком месте одна лодка (а бывает и две) может
отстрелять полтысячи оленей, но этого никогда не делают: бригаде не успеть
столько обработать, да и тебе не прибуксировать их к берегу.
Берут штук полтораста (на бригаду в десяток человек, численность ее
зависит заранее от обычной "густоты" тропы). Маленький табун выбивают весь
-- или сколько сумеют, олени прорываются за круг и уходят, это зависит от
сноровки моториста и стрелка.
Полагается отстреливать в пропорции: столько-то быков-рогачей,
столько-то важенок, столько-то телят первого и второго года. Чтоб стадо
сохранялось в своей естественной, оптимальной пропорции. На деле, конечно,
никто не смотрит. И не потому, что некогда или плевать. Бригада зарабатывает
с добытых килограммов готового мяса. Телята невыгодны -- возня, а веса нет.
Быки -- неудобны: тяжелы, трудно ворочать, плохо обдирается. Выбивают
важенок: обдирается легче, ворочать сподручнее.
Отстреляв, начинают вязать плотики. Стрелок откладывает ружье и берет
со дна вязки -- метровые веревки с петлями на обоих концах. Лодка идет от
туши к следующей: стрелок на коленях перегибается за борт и надевает на рог
или ногу затяжную петлю -- в противоположную петлю продевается общая
веревка, скрепляющая десяток туш -- это и есть "плотик". Толкают туши носом
перед собой -- это проще и легче, чем волочь на буксире. Сбив в плотную кучу
десяток, начинают вязать следующий, а готовые пока сплывают.
Поэтому стреляют всегда выше точки по течению. Выталкивают плотик
только вбок. Против течения не вытолкаешь -- мощности мотора не хватит. Надо
рассчитывать.
Когда связаны все, лодка по одному толкает их к своему берегу, к
вешалам.
Вешала ставятся от жилого балка метрах в пятидесяти, чтоб не воняло.
Это наскоро сколоченный сарай-навес, открытый со стороны берега. Сплошной
дощатый настил тянется от него в воду.
Подтянув резиновые сапоги, бригада развязывает прибуксированный плотик
и втягивает туши на доски. Штук тридцать раскладывают в два ряда. Остальные
плотики, полувытащенные, чтоб не уплыли, ждут своей очереди; в трудные
(удачные) дни ждут до суток: работа идет без перерывов, наскоро
перекусить-перекурить.
Северный олень невелик, крупный бык ростом тебе под грудь, весит
килограмм полтораста, чистая туша
-- вдвое меньше; важенка -- половину от этого.
Начинается собственно работа (стрельба -- это так...) -- обработка.
Передний проходит с подкладной чурочкой-плахой и топором рубит головы.
Двое вдоль рядов ножами, аккуратно зажав небольшую часть лезвия меж пальцев,
распускают животы от паха до грудины. "Бутор"-- кишки и желудок --
вынимаются обеими руками и кладутся рядом. Снизу, через взрезанную
диафрагму, вырывается трахея с головой-горлом и крыльями-легкими. Это все --
в носилки и в яму, специально вырытую, потом ее надо будет засыпать. Сердца
-- в один мешок, почки -- в другой, печень с осторожно отрезанным желчным
пузырем -- в третий: субпродукты. И вычищенная туша наклоняется -- слить на
настил кровь изнутри.
Дальше: вдвоем за ноги -- спиной книзу в станок из двух параллельных
брусьев. Круговым движением подрезают камус -- прочную шкуру на ногах -- и
сдирают чулком. Отдельно. Камус идет на торбаза -- унты: прочен,
непромокаем.
Ножи точат то и дело: жесткая шерсть тупит быстро.
Отрезают ноги по колени, проходя лезвием сухожилия и связки сустава --
в бутор, на выкидку. Вдевают два крюка над суставами задних ног -- вдвоем,
хоп! -- вешают на железные трубы, положенные вдоль под крышей, чтоб туша не
доставала пола. Обдираешь -- подрезаешь шкуру и отделяешь от мяса толчками
кулака под нее. Потом шкуры кладут в стопу, посыпая солью с лопаты -- чтоб
не загнили.
Вывозят их вертолетом. Ми-8 берет в фюзеляж навалом тонну.
Привыкнув, понимаешь, что палач -- это работа, и точно так же можно
разделать человека, только его гораздо легче обрабатывать.
Любая неизбежная царапина на скудном северном воздухе при этой
потрошащей работе начинает гнить и расползаться, руки постоянно болят,
пальцы не гнутся.
Вереницы гусей на Юг, свинцовая вода, сентябрьский снег, поясница
трещит, питание отличное, оленьи языки и филе, вонь уже не чуешь, эмоций
ноль, олень не идет -- радость: отдых.
Мясокомбинат на выезде.
Запись в трудовой: "Бригадный стрелок". Вашу мать...(с) Веллер, Самовар
И та охота о которой идет речь... Смешно, чесслово. Тутошнюю можно назвать баловством, по-сравнению с той, которая промысловая! Но похихикал я здорово. Всем спасибо. Охотникам удачи. Мужское это дело. И все лучше, чем в людей стрелять. Хотя, они зачастую и хуже животных.
) выдворяет всю эту массу анархически настроенных молодых людей на неосвоенные земли, т.к. понятно, что дальнейшее присутствие их в городе и его окресностях грозит крахом цивилизации. Над городом видны дымы от пожаров, вызванных хулиганскими действиями упомянутой части молодежи. Свет отсутствует по той же причине. Сейчас мостик обрубят, и жители мегаполиса спокойно займутся восстановлением нормального экологического баланса окружающей среды. А отрезанный от цивилизации молодняк погуляет в полном отрыве денька 3 -4 ,пока запасы не кончатся, а потом или вымрет, или займется освоением науки выживания. Вот там и станет видно, кто чего стоит... Это тебе не средние пальцы показывать...
Те же мысли 
А если серьезно, то такие темы неизбежны - каждый имеет право на свое мнение, и оно почему-то не совпадает с другими. Только раньше такие споры были в обсуждении чужих работ, а сейчас все это аккамулировалось в курилке.
